Шагая по мостовой, он уже знал, куда отправится утром следующего дня, как только лепестки Ахарии начнут расходиться и внутрь хлынет свет. В одном из докладов, которые Эдвард просмотрел, оказалась информация более чем нужная: недавно обнаруженный мир, где обитало существо, имевшее, как считал докладчик, способности кузнеца и металлурга, равные божественным. Что ж, это предстояло проверить лично!

Госпожа И́то встретила его улыбкой, стоило великому оборотнику ступить под крышу-пагоду ее гостиницы. Все девять лисьих хвостов госпожи Ито распушились и приподнялись на манер гигантского белоснежного веера за ее спиной: любимый постоялец зашел на огонек, а значит, поутру он оставит после себя аккуратные столбики золотых монет и уйму приятных воспоминаний.

Дайгул

Оборотная Империя обладала развитой межмировой инфраструктурой, она создала целую сеть торговых и перевалочных пунктов в тысячах миров, от небольших аванпостов в малоизученных реалмах до старых, растолстевших от денег городов-рынков. Между всеми этими точками регулярно перемещались торговые поезда на гравитационной подушке, напичканные товарами и охраняемые наемниками. При доплате они брали на борт ограниченное число пассажиров, однако целый великий оборотник мог рассчитывать на бесплатный проезд и даже стаканчик чая со льдом, лимоном и мятой по дороге.

Летучий поезд успел сменить шесть мирозданий, везя златовласого к цели, и сие могло бы показаться не особо впечатляющим числом, однако профессиональные мироходцы всегда рассчитывали дальность и сложность перехода по количеству адресов, которые можно было набрать на тех или иных вратах. Переход через шесть миров, с учетом всех известных адресов, считался очень длительным путем с вариативностью порой в десятки шагов. А ведь еще надо было пересечь эти миры, следя за сохранностью ценнейших грузов и исправностью транспорта. Все требовало денег, постоянных забот и присмотра, очень редко поезду удавалось выехать из врат и, развернувшись, перейти в следующий мир через них же. Конечно летучие вагоны постоянно разгружались и загружались, цеплялись и отцеплялись новые, а среды обитания менялись.

Текущее мироздание носило имя Дайгул и, по общим сведениям, являлось вотчиной некромантов. В Дайгуле оборотники закупали прозрачную жидкость, именовавшуюся среди аборигенов «нектаром распада». Владыки мира использовали ее в своей некротической науке, тогда как алхимики из иных реалмов готовили из нектара одну из сильнейших кислот в Метавселенной, которая, в свою очередь, была очень востребована в иных, промышленных мирозданиях.

Некроманты правили Дайгулом на протяжении уже пары веков, и, исходя из этого, можно было заранее решить, что мир тот являлся местом мрачным, темным, неприветливым и даже несколько с душком. Правдой сии предположения являлись лишь отчасти – обилие мертвых, которые не лежали в могилах, действительно создавало определенное амбре, но отнюдь не такое сильное. Как говорили в Дайгуле представители власти иномирцам: «Первые пять лет тяжело, а потом перестаешь замечать».

Всего двести лет назад этот мир был гораздо более понятен и прост, гораздо более жив, а некроманты являлись немногочисленными изгоями, которых принято было топить по праздникам во имя всего хорошего и против всего плохого. И все было как во многих иных мирах, пока не начался Мор. Как? Где? С чего? Неизвестно. Однако эта дрянь выкосила все половозрелое население, а также семь десятых неполовозрелого. Цивилизации, какой она была прежде, настал внезапный конец, и единственными взрослыми, кого болезнь не тронула, по иронии судьбы оказались немногочисленные некроманты. Так и вышло, что им пришлось стать новыми архитекторами будущего, строителями мирового порядка и защитниками разумной жизни. Учителями.

Два века спустя Дайгул можно было назвать «шедшим на поправку» – население неуклонно росло, хотя по сравнению с численностью до пандемии оно все равно было ничтожным. Вся развитая цивилизация ютилась на сравнительно небольшом полуострове, тогда как остальной мир оставался громадной неизведанной территорией, совершенно дикой и безлюдной, хотя и не мертвой: Мор убивал в основном людей, не нанося ущерба дикой фауне.

Чтобы сохранить и защитить живых, некроманты широко практиковали свое искусство, ставя на службу хилой возрождавшейся цивилизации неутомимые мертвые руки. В Дайгуле не хоронили людей. Все они по закону и традициям отправлялись во владения так называемого Белого цеха, откуда выходили на своих двоих уже нетленными кадаврами, неустанными работниками, послушными слугами, бесстрашными защитниками.

Гравипоезд замедлился и остановился на открытом перроне аванпоста – огороженной территории, содержавшей внутри высоких стен множество складских ангаров и инфраструктуру для обслуживания транспорта. С момента прохода через межмировые врата путешествие длилось меж заснеженных холмов над руслом замерзшей реки. Местность была запустелой, как и большинство местностей в Дайгуле, так что с содержанием аванпоста в тайне проблем не возникало.

Владыки-некроманты, так называемые Добрые Отцы, не посвящали своих подопечных в контакты с иными мирами. Этими связями заведовал особый отдел Белого цеха – местного верховного правительства, – состоявший из все тех же некромантов, инициатива «Агема». Забавное название для организации, заведующей торговыми операциями.

Именно сотрудники этого отдела встречали поезд в количестве трех персон. Двое – худощавый мужчина и полная женщина – имели чрезвычайно аккуратные прилизанные прически и белоснежные плащи в пол. Третий встречавший, очень высокий, носил радикально черный плащ с капюшоном, пропитанный каким-то веществом, заставлявшим ткань блестеть ровно зеркало. На груди всех трех висели шнурки, напоминавшие аксельбанты, а на шнурках тех поблескивали металлические кругляши со сложными оккультными рисунками.

Бумажная волокита не заняла много времени, мужчина в белом плаще быстро ставил подписи на документах и снабжал их штампами. Началась разгрузка одного из огромных вагонов, и работу эту взяли на себя трупы – пять десятков мертвецов с ошейниками, под руководством полной женщины, принялись таскать контейнеры и складывать их на прямоугольную металлическую платформу близ перрона.

Эдвард следил за этим не без интереса, хотя повидал уже на своем веку предостаточно нежити. Данные существа относились к категории особо сложных клиентов – попробуй подыскать товар для того, кто ничего на свете не хочет, кроме, возможно, твоей крови, мяса, мозга, да и то о вменяемом договоре купли-продажи оставалось лишь мечтать.

Эти же мертвецы совершенно точно не желали ничего. Они и на мертвецов не особо походили, свеженькие, недавно обращенные. О природе кадавров говорила лишь неприятная бледность, отсутствовавшее выражение на лицах и звуки, непроизвольно вырывавшиеся из уже ненужных легких. Мертвецы двигались слегка разболтанно, раскачиваясь, зато споро и ловко работали.

Начальник поезда, оборотник третьего класса, передав заверенные документы помощнику, уже некоторое время беседовал с носителем черного плаща. Кивком оборотник попросил Эдварда приблизиться, после чего представил его аборигену.